..texts

Грустная история большой любви

История трагической любви двух необычайно одаренных людей - всемирно известно aмериканской танцовщицы Айседоры Дункан и гениального русского поэта Сергея Есенина

Не гляди на запястья
И с плечей её льющийся шёлк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашёл...
Я не знал, что любовь – зараза,
Я не знал, что любовь – чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Жить – так жить,
Любить – так уж влюбляться.
(С.Есенин)

Анджела Изадора Дёнкан родилась в Сан-Франциско 27 мая 1878 года (Имя и фамилия танцовщицы правильно произносится Изадора Дёнкан (Isadora Duncan), однако в России, с первого ее приезда, артистку стали называть Айседорой Дункан.) Ее необыкновенный талант проявился в детском возрасте на уроках знаменитого балетного мастера, где Айседора почувствовала в себе ритмы другого неведомого танца. Едва научившись уверенно стоять, она уже плавно двигалась под музыку. На незамысловатый вопрос журналистов, когда она сделала первые па, Айседора неизменно отвечала: 'В чреве матери. Вероятно, под влиянием пищи Афродиты – устриц и шампанского'. Мать, оставленная мужем, пребывала в состоянии постоянного раздражения и подавленности. Она мало заботилась о разнообразии рациона будущего младенца и странно утоляла свои гастрономические пристрастия – питалась только устрицами, обильно запивая их ледяным шампанским. Ребенок родился на редкость подвижным и резвым. Уже через год появилась любимая семейная забава – крошечную девочку в распашонке ставили на центр стола, и она удивительно двигалась под любую мелодию, которую ей играли или напевали. Позднее юная Айседора часами прогуливалась по берегу моря и любовалась стремительно набегавшими волнами. Там Дункан получила первые представления о ритме и танце. И в одиннадцать лет она с сестрой открывает свой собственный танцкласс, где обучает движению детей и молодых людей. Стремительно пролетят годы, и в выросшей Айседоре окрепнет редкий дар живописать чувства движениями. Она никогда не поставит под сомнение дорогую ей мысль: богатство человеческой жизни зависит от глубины чувств. Этому постулату она доверяла безоговорочно, хотя постоянно становилась жертвой этой 'чувственной' идеи. Когда эмоции, не способные оставаться на пике страстей, ослабевали, безоблачное и счастливое время заканчивалось почти внезапно. Начиналась новая страница биографии. Все они, эти страницы судьбы, наполнены почти мистическим ритуальным смыслом. …Первым ярким впечатлением жизни стал пожар, когда двухлетнюю Айседору выбросили из окна горящего дома на руки полицейского. Стихийное движение ярких языков пламени стало символом огненного, неуемного, безудержного танца Дункан...

Несколько лет спустя семья перебирается в Нью-Йорк, где Айседора знакомится с известным американским композитором Кевином Энгельбертом. Вместе она дают успешные концерты в салонах Нью-Йорка. Как круги по воде расходилась слава. Долгие дни и ночи Айседора проводила в студии, анализируя каждое движение своего танца. Каждый жест, каждый поворот головы должен быть преисполнен смысла и вести к одной цели — через движение передать эмоции человека. По признанию самой Айседоры она оставалась в состоянии постоянной влюбленности всю жизнь. Но ее яркие романы быстро угасали, оставляя после чувство опустошения и одиночества. Танец – первая и главная страсть ее жизни… Любовь – вторая, достойная соперница танца по силе страсти. Ее называли куртизанкой ХХ века. Она мучительно предчувствовала любовь, предвосхищала ее, терпеливо ждала. С самых юных, хрустально-чистых девичьих лет. 1902 год. Будапешт. Один из первых концертов Айседоры. Ранняя весна. Воздух напоен душистыми запахами распускающихся цветов. Овации после концертов, беззаботные люди вокруг, теплая истома проснувшейся природы – 'все пробуждало сознание, что мое тело не только инструмент, выражающий священную гармонию музыки'. Молодой актер Оскар Бережи почувствовал эту пробуждающуюся страсть молодой танцовщицы. Они сбежали из отеля в мир ее первой страсти. Пройдя через это увлечение, после будапештского романа, промелькнувшего как молния, Айседора еще вдохновеннее постигала танец, 'читая' пластически музыку Рихарда Вагнера. С Байретом, краем Вагнера, куда она приехала по приглашению вдовы композитора, связано еще одно приключение. Однажды ночью, выглянув из окна отеля, она увидела под деревом невысокого человека. Это был немецкий историк искусств – Генрих Тоде, страстно влюбленный в юную танцовщицу. Накинув пальто, Айседора выбежала на улицу и привела Генриха к себе. 'Меня… охватил неземной порыв, словно я плыла по облакам. Тоде ко мне склонился, целуя мои глаза и лоб. Но поцелуи эти не были поцелуями земной страсти. … Ни в эту ночь, которую он провел у меня, ни в последующие не подходил ко мне с земным вожделением. Он покорял меня одним лучезарным взором, от которого кругом все будто расплывалось, и дух мой на легких крыльях несся к горным высотам. Но я и не желала ничего земного. Мои чувства, дремавшие уже два года, теперь вылились в духовный экстаз'. Соединить радость телесную и страсть духовную – так мечтала Дункан о любви земной – ей так и не пришлось. Каждый роман заканчивался болью… Таким оказался и финал отношений с Тоде. 1904 год. Гастрольное турне по России. Бескрайние снежные равнины, морозный воздух, долгие русские застолья, жар русской бани… 'Снег, русская пища, и особенно икра, вылечили меня от истощения, причиненного духовной любовью Тоде, и все мое существо жаждало общения с сильной личностью, которая стояла передо мной в лице Станиславского'.

Станиславский увлечен танцем Дункан, часто приходит к ней за кулисы. Он поражен тем, что 'в разных уголках земного шара, в силу неизвестных нам условий, разные люди ищут в разных сферах искусства одни и те же естественные принципы творчества…'. В странной американке он почувствовал художника одной крови. Реформатор театра, Константин Сергеевич оказался весьма консервативен в отношениях любви. Как-то вечером, глядя на его благородную красивую фигуру, широкие плечи, черные, чуть серебрящиеся на висках волосы, Айседора обвила его сильную шею руками, притянула голову и поцеловала в губы. Он нежно вернул ей поцелуй, но на лице его было написано крайнее изумление. Затем она попыталась привлечь его к себе еще ближе, он отшатнулся и вскричал: 'Но что мы будем делать с ребенком?!' 'Каким ребенком?' – спросила Айседора. 'Нашим, конечно. Что мы с ним сделаем? Я никогда не соглашусь, чтобы мой ребенок воспитывался на стороне...'. До ребенка еще было слишком далеко, и Айседора громко расхохоталась. Станиславский же растерянно отвернулся и поспешил удалиться. 'Всю ночь, просыпаясь, я не могла удержаться от смеха, но, смеясь, была вне себя от злости'. Роман не состоялся. Отцом ее прекрасной и долгожданной дочери стал другой великий режиссер-реформатор. Гордон Крэг был властителем театральных дум. Его эксперименты с театральным пространством были навеяны мифопоэтикой шекспировского космоса, а идея 'сверх пластичности' актера, растворяющего себя в пространстве театра, являлась парафразом мыслей самой Айседоры. В 1904 году, после одного из берлинских выступлений, к Айседоре в гримерную ворвался рассерженный человек. 'Вы поразительны! – воскликнул он. – Необыкновенны! Но вы украли мои идеи. И где вы раздобыли мои декорации?'. 'О чем вы говорите?! Это мои собственные голубые занавесы! Я их придумала в возрасте пяти лет и с тех пор танцую на их фоне!', – ответила Айседора. 'Нет! Это мои декорации и мои идеи. Но вы то существо, которое я представлял среди них. Вы живое воплощение моих мечтаний'. Так начался этот роман…

'Нас было не двое, мы слились в одно целое, в две половины одной души'. Но после первых недель упоения страстью начались выяснения семейных функций. Крэгу хотелось видеть Айседору дома, мирно ведущую хозяйство и помогающую мужу в творчестве. Стоит ли писать, что это было невозможно? Союз, подточенный 'творческими ссорами', чуть позднее и ревностью, распался довольно быстро. У Айседоры родилась девочка, которой отец придумал поэтичное ирландское имя – Дирдрэ. 'О, женщины, зачем нам учиться быть юристами, художниками и скульпторами, когда существует такое чудо? Наконец-то я узнала эту огромную любовь, превышающую любовь мужчины... Я чувствовала себя богом, высшим, чем любой художник'.

В конце первого десятилетия нового века Дункан создала восхитительную миниатюру 'Музыкальный момент', пользовавшуюся неизменным успехом. На вторых гастролях в России она неизменно бисировала этот танец не менее шести раз, каждый – танцуя по-разному.

'Музыкальный момент' вбирал счастье материнства и еще одного легкого любовного похождения. Айседору обуревало желание создать школу танца, чтобы воспитывать детей в духе эллинистической красоты, а позже – сами воспитанники приобщат к прекрасному множество других. И жизнь на земле неузнаваемо преобразится – так думала идеалистка Айседора. Она открыла школу, но средств на ее содержание не хватало. 'Я должна найти миллионера! Я обязана сохранить школу'. Желание воплотилось – танцовщица встретила Париса Юджина Зингера, сына известного производителя швейных машинок, одного из самых богатых людей Европы. Зингер предложил взять на себя расходы по содержанию школы Дункан, чтобы та могла спокойно создавать новые танцы. Зингер преподносил роскошные дары. Пожалуй, впервые Айседора могла не думать о деньгах. Приемы, маскарады, дорогие ужины во время дивных путешествий. Сын Патрик был самым дорогим подарком. Она снова держала на руках младенца. 'Только вместо белого, дрожащего от ветра домика был роскошный дворец, а вместо мрачного беспокойного Северного моря – голубое, Средиземное'. На одном из костюмированных балов в студии парижского дома Зингер приревновал Айседору. Бурные выяснения отношений закончились его отъездом в Египет и отказом от строительства театра для Айседоры. Айседора находила успокоение в общении со своими детьми. Дирдре и Патрик были влюблены в свою мать, любили бывать на ее концертах. Очередная поездка в Россию сопряжена с предчувствием трагедии. Ее преследуют мистические кошмары - в очертаниях сугробов она видит силуэты двух гробов, по ночам явственно слышит 'Траурный марш' Шопена. Надрывно она импровизирует под звуки этого марша на сцене, без подготовки и репетиции. Веря своей интуиции, она впадает в глубокую депрессию. Вернувшись в Париж, уехала вместе с детьми в Версаль на отдых. Ее семейный друг Зингер, возвратившийся из странствий, пригласил ее с детьми на ленч в город. Страхи оставляют Айседору - она вновь счастлива. Они рады встрече, полны мечтами о светлом будущем. Рядом дети: трехлетний Патрик и шестилетняя Дирдрэ - они похожи на ангелов. А жизнь близится к идиллии. После ленча Зингер уехал по своим делам, Дирдрэ, Патрик и гувернантка поехали назад в Версаль, а Айседора отправилась на репетицию к себе в ателье.

'Искусство, успех, богатство, любовь и, главное, прелестные дети', - улыбаясь, думала про себя Айседора, готовясь к репетиции, и вдруг услышала нечеловеческий крик. Она обернулась. В дверях стоял Зингер, качаясь, как пьяный. Падая перед ней на колени, он простонал: 'Дети... дети... погибли!'. Автомобиль с гувернанткой и детьми заглох. Шофер вышел, чтобы проверить мотор. Внезапно автомобиль стал задом катиться к Сене. Шофер бросился к дверце, но не смог открыть ее, ручку заклинило, машина накренилась и сползла в реку. Когда автомобиль, наконец, достали из реки, пассажиры были мертвы.

Может ли быть большее горе, чем гибель детей? Узнав о трагедии, Айседора не плакала; она впала в прострацию. Состояние лихорадочного возбуждения не покидало ее и в крематории, когда на ее глазах сжигали три гроба. Она поддерживала Зингера, заболевшего сразу после трагедии, ходатайствовала за шофера, которого задержала полиция. 'Он - отец, и я должна знать, что он вернулся в семью'. Париж был потрясен трагедией Айседоры и ее мужеством. Никто не видел ее слез. 'Когда я возвращалась в свое ателье, я твердо решила покончить с жизнью. Как могла я оставаться жить, потеряв детей? И только слова окруживших меня маленьких учениц: 'Айседора, живите для нас. Разве мы - не ваши дети?' вернули мне желание утолять печаль этих детей, рыдавших над потерей Дирдрэ и Патрика'. Она до конца жизни подсознательно считала, что ученики спасли ее, и создание школ, воспитание учениц стало почти навязчивой идеей. О детях она старалась ни с кем не говорить. Но их образы постоянно преследовали ее. Однажды увидев их в волнах моря, она бросилась навстречу, но дети исчезли в водяных брызгах. Испугавшись, что сходит с ума, Айседора упала на землю и громко закричала. И тут кто-то дотронулся до ее головы. Перед ней склонился молодой человек: 'Я могу вам чем-нибудь помочь?' - спросил он. В отчаянии Айседора ответила: 'Да, спасите меня. Дайте мне ребенка'. Их связь была недолгой: молодой итальянец был помолвлен. Она верила, что новый ребенок будет одним из потерянных детей, вернувшимся в ее объятия.

Услышав крик сына, Айседора едва не задохнулась от счастья. Она вновь держит в объятиях собственного ребенка! Это счастье было недолгим: через несколько часов мальчик умер. 'Мне кажется, что в эту минуту я испытала наибольшие страдания, которые могут быть назначены человеку на земле, так как в этой смерти как будто повторялась смерть двух первых детей, повторялись прежние муки и к ним присоединились еще новые'. Она отчетливо осознавала, что либо должна покончить с жизнью, либо отыскать какой-нибудь путь к жизни, несмотря на постоянно грызущую ее тоску. И она принимает решение уехать в Москву, куда ее приглашал давно Луначарский, обещая открыть школу танцев. Приехав в Москву в 1921 году ей пришлось выступать всего лишь в Большом театре. Она поняла,что Луначарский ее обманул и в качестве компенсации для себя и будущей школы получила от советов роскошный Балашовский особняк на Пречистенке, где она прожила вплоть до 1924 года. Дункан стояла перед выбором - бросить школу и уехать в Европу или заработать деньги, отправившись на гастроли. И в это время у нее появился еще один повод, чтобы остаться в России, - Сергей Есенин, который занял первое место в открывшемся России сердце Айседоры. И все изменил.

Таков эгоизм любви. Этой любви двух великих людей суждено было стать великим поединком. Именно тогда к Айседоре пришла ее самая большая и трагическая любовь, когда Дункан представили двадцатишестилетнего поэта Сергея Есенина, который, узнав, что это — известная танцовщица, тотчас же опустился перед нею на колени. Есенин к этому времени трижды пытался завести семью, но все три брака оказались расторгнуты. Позднее Мариенгоф вспоминает о том, что почти все влюбленности Есенина: дочь Шаляпина, внучка Льва Толстого и дочь известного фабриканта Зинаида Райх были лишь 'для биографии'.

Айседора ничего не знала ни о гениальном поэтическом даре Есенина, ни о его скандальной славе. Для искушенной сорокалетней женщины во внезапно завязавшемся романе все было неожиданно ново, необычно, притягательно. В открывшемся России сердце Айседоры Есенин занял первое место. И все изменил. Таков эгоизм любви. Этой любви двух великих людей суждено было стать великим поединком. 'Я не знала ни слова по-русски, а он вообще не понимал никакого иностранного языка. Но наши глаза говорили о любви', — вспоминала Дункан. В тот вечер Айседора Дункан, первая танцовщица мира в стиле модерн, исполняла свой знаменитый танец с шарфом... под аккомпанемент 'Интернационала'. Есенин был покорен и жаждал знакомства. И вдруг выяснилось, что он не знает ни английского, ни французского, а она не знает русского. Переводчика нет. А Есенина уже просто распирает от желания высказать, выразить, выкричать Айседоре - влюблен! Он изъясняется жестами, корчит рожи, ругается по-русски... Дункан равнодушно пожимает холеными плечами. Он говорит: 'Отойдите все', - снимает ботинки и начинает танцевать вокруг нее какой-то дикий невообразимый танец, потом падает ниц и обнимает ее колени. Улыбнувшись, Айседора гладит поэта по льняным кудрям и нежно говорит одно из немногих знакомых ей русских слов: 'Ангелъ'. Потом, заглянув ему в глаза, добавляет: 'Чиорт!' Под утро они вместе уехали в особняк Айседоры на Пречистенке.В момент знакомства Есенина с Айседорой поэту было 26 лет, а Айседоре - 44 года. Их союз был принят окружающими неоднозначно. Одни со злостью и завистью, другие с восхищением, третьи - с состраданием. В душе поэта царило смятение. У него не было близкого человека, которому можно довериться, ведь не откровенничать же с бесчисленными богемными 'друзьями' и просто случайными знакомыми. Есенину показалось, что, может быть, эта волевая и целеустремленная женщина из совершенно другого мира поможет исцелить мятущуюся душу. Поэт стал часто бывать у известной танцовщицы, а вскоре и вовсе переехал к ней.“Толя, слушай, я познакомился с Айседорой Дункан. Я влюбился в нее, Анатолий. По уши! Честное слово! Ну, увлекся, что ли. Она мне понравилась”, - так описывает Есенин своему другу Мариенгофу свое первое впечатление от знакомства. В свои 44 она все еще была очень привлекательна со своим гибким телом, “искусно окрашенными в темно-темно-красный цвет волосами”, синими глазами, заразительным смехом и “тонким, изящным и смелым” умом. Узнав о романе Сергея с Айседорой, ближайший друг поэта посадил кляксу… Есенин помрачнел – это считалось дурной приметой. Есенин верил приметам. Позднее Айседора напишет, что не согласна с выводом многих женщин, считающих, что 'после сорокалетнего возраста любовь несовместима с достоинством человека'. Любовь к гениальному поэту была всепоглощающей и исполненной драматизма. Дункан чувствовала, что творится с Есениным, искренне пыталась помочь, но как? Ведь они не понимали языка друг друга и объяснялись при помощи жестов. Отношения складывались непросто, и им самим очевидна была непреодолимая разница во всем — возрасте, мировосприятии. Вскоре Айседора выучила несколько десятков русских слов и стала называть любимого 'Сергей Александрович'.

Они ходили на приемы, на литературные вечера, где она обязательно танцевала, а он непременно читал стихи. Домой возвращались обычно под утро. Проезжая мимо маленькой полу деревенской церквушки на Арбате, Есенин тыкал в нее пальцем и говорил: 'Видишь, Сидора, вот здесь мы с тобой будем жениться! Ты понимаешь, же-нить-ся!' Айседора недоверчиво улыбалась: в ее жизни было немало мужчин, но ни одному из них она так никогда и не позволила взять себя замуж.

Через полгода Есенин, в беспамятстве, посылал Айседору ко всем чертям и иногда бил. Он швырял в нее тяжелыми советскими сапогами, а она, поймав сапог, говорила сквозь слезы на ломаном русском: 'Сергей Александрович, я тебя люблю...' Есенин убегал, скрывался у друзей, а потом возвращался - измученный, охваченный нежностью и раскаянием. И плакал, уткнувшись ей в колени. Айседора знала, что у любимого Сережи было сложное детство: он рос в семье деда и с родителями почти не общался. Семнадцати лет Есенин приехал в Москву работать приказчиком и впервые встретил отца. Свою мать он видел в последний раз много лет назад. Иногда Есенин надолго исчезал: 'Изадора, баста, гуд бай!' Со слезами, на коленях, она умоляла поэта вернуться, и влюбленные забывали ссору за стаканом вина. Вся жизнь Дункан была борьбой за свободу действий, мыслей и чувств. Неоднократно влюбляясь, она ни разу не помышляла о браке. Никогда—до встречи с Есениным. Есенин был для Айседоры ангелом. На стенах, столах и зеркалах она постоянно писала губной помадой трогательное “Есенин – Ангель”.В жизни “определенной небом в актрисы” было много любви, и она каждый раз отдавалась ее зову сполна: “Любовь – это... как искусство. Она должна быть всегда очень большая и очень серьезная”. Есенина она нарекла первым законным мужем.

Перед гастролями в Европе и Америке, куда Айседора мечтала отвезти поэта подальше от бесконечных посиделок с сомнительными личностями, от бессонных ночей, полных тревожных предчувствий, они становятся мужем и женой. После свадьбы Айседора настаивала, чтобы ее больше не называли Дункан, а Есенина. На портрете, подаренном друзьям она подписалась как Есенина. Германия, Франция, Италия... Наконец, Америка. За границей Есенин топит тоску в вине, временами обещая встревоженной Айседоре не брать 'три месяца ни капли в рот'. Поездка за рубеж, по мнению Дункан, должна была встряхнуть Есенина, отвлечь, излечить от депрессии. Но ни встречи со знаменитостями, ни красоты и достопримечательности других стран не затронули его души. Есенин по-прежнему страдал от одиночества и переживал из-за того, что его воспринимали лишь как мужа великой Дункан. Во время долгой дороги домой порой Айседоре становилось не по себе от того мрачного настроения, в котором пребывал Сергей. Им все труднее было вместе, Дункан сознавала, что утратила свое влияние на Есенина. Страдая от душевной боли, Айседора поняла, что всю тяжесть решения о предстоящей неизбежной разлуке она должна взять на себя. Поэтому на платформе московского вокзала Айседора, держа Сергея за руку, сказала: 'Вот я привезла этого ребенка на его родину, но у меня более нет ничего общего с ним 'Но ее любовь всегда кончалась испытанием, раной. Итогом отношений стала убийственная телеграмма:

Айседоре Дункан
Я люблю другую женат и счастлив
Есенин

Вскоре после этой записки на земле уже не было Есенина. Его единственной любовью становится смерть, черный человек. Не пережив тоску и одиночество 3 декабря 1926 г. застрелилась на могиле Есенина близкая знакомая Есенина и журналистка Галя Бениславская, которая искренно любила поэта и которую так и не сумел полюбить поэт. Их могилы стоят рядом. Известие о трагической смерти Есенина застает Айседору в новогодний вечер в Париже. Потрясенная самоубийством возлюбленного, которого она так и не смогла забыть, Дункан собралась вернуться туда, где, по ее словам, остались сердце и 'страдания... стоившие всего остального в моей жизни, взятого вместе'. Узнав, что наследует все гонорары за книги Есенина, разошедшиеся огромными тиражами, Айседора сказала, что любила Сереженьку и что деньги ей не нужны, хотя на тот момент она жила отнюдь не в роскоши. “Отдайте их его матери и сестрам, — распорядилась она. — Им они нужнее, чем мне”. Но планам великой Дункан не суждено было осуществиться. Развязка наступила в теплый сентябрьский вечер 1927 года во Франции. Айседора ненадолго пережила своего не менее гениального возлюбленного. Её смерть в Ницце была страшной и странной. Даже в этом она не повторила никого. Айседора Дункан ненавидела автомобили. Есенин заставил ее примириться с чудом цивилизации: 'Дура, - говорил Есенин. - Это же чудо мысли!' - 'Меня это доконает', - повторяла Айседора. Как напророчила. На закате творчества одним из самых популярных танцев Айседоры был 'Танец с шарфом'. Этот фантасмагорический танец она любила исполнять в присутствии Есенина. Возбужденная фантазия поэта рисовала странную картину: 'Держит она шарф за хвост, а сама в пляс. И кажется, не шарф – а хулиган у нее в руках... Хулиган ее и обнимает, и треплет, и душит... А потом вдруг – раз! – и шарф у ней под ногами. Сорвала она его, растоптала – и крышка! Нет хулигана, смятая тряпка на полу валяется... Сердце сжимается. Точно это я у нее под ногами лежу. Точно это мне крышка'. Айседора нередко повторяла танец с шарфом на бис. Так было и на концерте в Ницце 14 сентября 1927 года. …В этот же день, эффектно закинув роковой алый шарф вокруг шеи, она вольготно раскинулась на сиденье автомобиля. За рулем – молодой итальянец, последнее увлечение пятидесятилетней Айседоры. Улыбаясь, она произнесла: 'Прощайте, друзья, я еду к славе!' Это были ее последние слова – голова резко дернулась и повисла, как у сломанной марионетки. Шарф попал на ось колеса набиравшего скорость автомобиля и удавкой впился в шею. Длинный красный шарф, который так любил Есенин на долгие годы ставший символом нового начала в танцевальном искусстве, как будто за что-то мстя Айседоре, задушил ее. Чтобы освободить голову Айседоры, притянутую к борту машины, пришлось разрезать шаль. Толпа бросилась к машине и увидев бездыханное тело принялась рвать шарф на сувениры. Дело в том, что веревка повешенного или удушенного, согласно повериям, гарантирует долгую жизнь.

Позднее эта машина марки “Бугатти” была продана на аукционе в Ницце.

Какой-то маньяк счастливо улыбался, когда после ажиотажной борьбы машина досталась ему за неслыханную тогда цену в 200 тыс. франков.

Через пару часов после катастрофы тело Айседоры на катафалке, запряженном лошадьми, подвезли к дому. Ее положили в студии, заполненной огромным количеством цветов и множеством зажженных свечей. Хоронили ее под звуки “Арии” Баха.

Фуад Фейзуллаев – доктор исторических наук, професcор, действительный член Нью-Йоркской Академии наук.

http://esenin.niv.ru/esenin/dunkan/istoriya-lyubvi.htm
http://boti.ru/node/6146

..texts
http://idvm.narod.ru
http://troul.narod.ru/center.htm
..index